Лягушка_Бормова_элементы.xml

<?xml version="1.0" encoding="UTF-8"?>
<text>
Жила-была <px>на свете</px> <c1>лягушка-квакушка</c1>. Сидела <c1>она</c1> <p1>в болоте</p1>, ловила комаров да мошку, <t>весною</t> громко квакала вместе <cg><c1>со своими</c1> подругами</cg>. И <t>весь век</t> <c1>она</c1> прожила бы благополучно — конечно, в том случае, если бы не съел <c1>её</c1> <cx>аист</cx>. Но случилось одно происшествие.
<t>Однажды</t> <c1>она</c1> сидела <px>на сучке высунувшейся <p1>из воды</p1> коряги</px> и наслаждалась тёплым мелким дождиком.
«Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! — думала <c1>она</c1>. — Какое это наслаждение — жить на свете!»
Дождик моросил по <c1>её пёстренькой лакированной спинке</c1>; капли его подтекали <c1>ей под брюшко</c1> и <c1>за лапки</c1>, и это было восхитительно приятно, так приятно, что <c1>она</c1> чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была <t>уже осень</t> и что <t>осенью</t> <cg>лягушки</cg> не квакают, — на это есть <t>весна</t>, — и что, заквакав, <c1>она</c1> может уронить <c1>своё лягушечье достоинство</c1>. Поэтому <c1>она</c1> промолчала и продолжала нежиться.
Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался <p2>в воздухе</p2>. Есть такая порода <c2>уток</c2>: когда 
<c2>они</c2> летят, то <c2>их крылья</c2>, рассекая <p2>воздух</p2>, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фью-фью-фью — раздаётся <p2>в воздухе</p2>, когда летит высоко <cx>над вами</cx> <c2>стадо таких уток</c2>, а 
<c2>их самих</c2> даже и не видно, так <c2>они</c2> высоко летят. На этот раз <c2>утки</c2>, описав огромный полукруг, спустились и сели как раз <p1>в то самое болото, где жила <c1>лягушка</c1></p1>.
— Кря, кря! — сказала <cx>одна из них</cx>, — Лететь ещё далеко; надо покушать.
И <c1>лягушка</c1> <t>сейчас же</t> спряталась. Хотя <c1>она</c1> и знала, что <c2>утки</c2> не станут есть <c1>её, большую и толстую квакушку</c1>, но всё-таки, на всякий случай, <c1>она</c1> нырнула <px>под корягу</px>. Однако, подумав, <c1>она</c1> решилась высунуть <p1>из воды</p1> <c1>свою лупоглазую голову</c1>: <c1>ей</c1> было очень интересно узнать, куда летят <c2>утки</c2>.
— Кря, кря! — сказала <cx>другая утка</cx>, — уже холодно становится! Скорей <p3>на юг</p3>! Скорей <p3>на юг</p3>!
И <c2>все утки</c2> стали громко крякать в знак одобрения.
— <c2>Госпожи утки</c2>! — осмелилась сказать <c1>лягушка</c1>, — что такое <p3>юг</p3>, на который <c2>вы</c2> летите? Прошу извинения за беспокойство.
И <c2>утки</c2> окружили <c1>лягушку</c1>. Сначала <c2>у них</c2> явилось желание съесть <c1>её</c1>, но <cx>каждая из них</cx> подумала, что <c1>лягушка</c1> слишком велика и не пролезет в горло. Тогда <c2>все они</c2> начали кричать, хлопая крыльями:
— Хорошо <p3>на юге</p3>! Теперь <p3>там</p3> тепло! <p3>Там</p3> есть такие славные тёплые болота! Какие 
<p3>там</p3> червяки! Хорошо <p3>на юге</p3>!
<c2>Они</c2> так кричали, что почти оглушили <c1>лягушку</c1>. Едва-едва <c1>она</c1> убедила <c2>их</c2> замолчать и попросила <c3>одну из них</c3>, которая казалась <c1>ей</c1> толще и умнее всех, объяснить <c1>ей</c1>, что такое 
<p3>юг</p3>. И когда <c3>та</c3> рассказала <c1>ей</c1> <p3>о юге</p3>, то <c1>лягушка</c1> пришла в восторг, но в конце всё-таки спросила, потому что была осторожна:
— А много ли <p3>там</p3> мошек и комаров?
— О! целые тучи! — отвечала <c3>утка</c3>.
— Ква! — сказала <c1>лягушка</c1> и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь <cg>подруг</cg>, которые могли бы услышать <c1>её</c1> и осудить за кваканье <t>осенью</t>. <c1>Она</c1> уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.
— Возьмите <c1>меня</c1> <c2>с собой</c2>!
— Это <c3>мне</c3> удивительно! — воскликнула <c3>утка</c3>. — Как <c2>мы</c2> <c3>тебя</c3> возьмём? <c1>У тебя</c1> нет крыльев.
— Когда <c2>вы</c2> летите? — спросила <c1>лягушка</c1>.
— <t>Скоро, скоро</t>! — закричали <c2>все утки</c2>. — Кря, кря! кря! кря! <px>Тут</px> холодно! <p3>На юг</p3>! 
<p3>На юг</p3>!
— Позвольте <c1>мне</c1> подумать <t>только пять минут</t>, — сказала <c1>лягушка</c1>, — <c1>я</c1> <t>сейчас</t> вернусь, <c1>я</c1> наверно придумаю что-нибудь хорошее.
И <c1>она</c1> шлёпнулась <px>с сучка</px>, на который было снова влезла, <p1>в воду</p1>, нырнула <px>в тину</px> и совершенно зарылась <px>в ней</px>, чтобы посторонние предметы не мешали <c1>ей</c1> размышлять. <t>Пять минут</t> прошло, <c2>утки</c2> совсем было собрались лететь, как вдруг <p1>из воды</p1>, около сучка, на котором <c1>она</c1> сидела, показалась <c1>её морда</c1>, и выражение <c1>этой</c1> морды было самое сияющее, на какое только способна
 <c1>лягушка</c1>.
— <c1>Я</c1> придумала! <c1>Я</c1> нашла! — сказала <c1>она</c1>. — Пусть <c5>две из вас</c5> возьмут в свои клювы прутик, а <c1>я</c1> прицеплюсь за него посередине. <c2>Вы</c2> будете лететь, а <c1>я</c1> ехать. Нужно только, чтобы <c2>вы</c2> не крякали, а <c1>я</c1> не квакала, и всё будет превосходно.
Хотя молчать и тащить хоть бы и лёгкую <c1>лягушку</c1> три тысячи вёрст не бог знает какое удовольствие, но 
<c1>её</c1> ум привёл <c2>уток</c2> в такой восторг, что <c2>они</c2> единодушно согласились нести <c1>её</c1>. Решили переменяться <t>каждые два часа</t>, и так как <c2>уток</c2> было, как говорится в загадке, столько, да ещё столько, да полстолько, да четверть столька, а <c1>лягушка</c1> была одна, то нести <c1>её</c1> приходилось не особенно часто. Нашли хороший, прочный прутик, <c5>две утки</c5> взяли его в клювы, <c1>лягушка</c1> прицепилась 
<c1>ртом</c1> за середину, и <c2>всё стадо</c2> поднялось <p2>на воздух</p2>. <c1>У лягушки</c1> захватило дух от страшной высоты, на которую <c1>её</c1> подняли; кроме того, <c2>утки</c2> летели неровно и дёргали прутик; бедная 
<c1>квакушка</c1> болталась <p2>в воздухе</p2>, как бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала <c1>свои челюсти</c1>, чтобы не оторваться и не шлёпнуться <p6>на землю</p6>. Однако <c1>она</c1> скоро привыкла к <c1>своему</c1> положению и даже начала осматриваться. <c1>Под нею</c1> быстро проносились поля, луга, реки и горы, которые 
<c1>ей</c1>, впрочем, было очень трудно рассматривать, потому что, вися на прутике, <c1>она</c1> смотрела назад и немного вверх, но кое-что всё-таки видела и радовалась и гордилась.
«Вот как <c1>я</c1> превосходно придумала», — думала <c1>она</c1> <c1>про себя</c1>.
А утки летели вслед за нёсшей <c1>её</c1> передней парой, кричали и хвалили <c1>её</c1>.
— Удивительно <c1>умная голова наша лягушка</c1>, — говорили <c2>они</c2>, — даже между <cg><c2>утками</c2></cg> мало <c1>таких</c1> найдётся.
<c1>Она</c1> едва удержалась, чтобы не поблагодарить <c2>их</c2>, но вспомнив, что, открыв <c1>рот</c1>, <c1>она</c1> свалится <p2>со страшной высоты</p2>, ещё крепче стиснула челюсти и решилась терпеть. <c1>Она</c1> болталась таким образом <t>целый день</t>: нёсшие <c1>её</c1> <c2>утки</c2> переменялись на лету, ловко подхватывая прутик; это было очень страшно: не раз <c1>лягушка</c1> чуть было не квакала от страха, но нужно было иметь присутствие духа, 
и <c1>она</c1> его имела. <t>Вечером</t> <cg><c4>вся компания</c4></cg> остановилась <p5>в каком-то болоте</p5>; 
<t>с зарёю</t> <cg><c4>утки с лягушкой</c4></cg> снова пустились <p4>в путь</p4>, но на этот раз 
<c1>путешественница</c1>, чтобы лучше видеть, что делается <p4>на пути</p4>, прицепилась <c1>спинкой и головой</c1> вперёд, а <c1>брюшком</c1> назад. <c2>Утки</c2> летели <p5>над сжатыми полями</p5>, 
<p5>над пожелтевшими лесами</p5> и <p5>над деревнями</p5>, полными хлеба в скирдах; <p5>оттуда</p5> доносился 
<cg>людской говор</cg> и стук цепов, которыми молотили рожь. <cg>Люди</cg> смотрели <c2>на стаю уток</c2> и, замечая <c2>в ней</c2> что-то странное, показывали <c2>на неё</c2> руками. И <c1>лягушке</c1> ужасно захотелось лететь поближе <p6>к земле</p6>, показать <c1>себя</c1> и послушать, что <c1>об ней</c1> говорят. На следующем отдыхе 
<c1>она</c1> сказала:
— Нельзя ли <c4>нам</c4> лететь не так высоко? <c1>У меня</c1> от высоты кружится голова, и <c1>я</c1> боюсь свалиться, если <c1>мне</c1> вдруг сделается дурно.
И <c2>добрые утки</c2> обещали <c2>ей</c2> лететь пониже. <t>На следующий день</t> <c2>они</c2> летели так низко, что слышали голоса:
— Смотрите, смотрите! — кричали <cg>дети</cg> <p5>в одной деревне</p5>, — <c2>утки</c2> <c1>лягушку</c1> несут!
<c1>Лягушка</c1> услышала это, и <c1>у неё</c1> прыгало сердце.
— Смотрите, смотрите! — кричали <p5>в другой деревне</p5> <cg>взрослые</cg>, — вот чудо-то!
«Знают ли <cg>они</cg>, что это придумала <c1>я</c1>, а не <c2>утки</c2>?» — подумала <c1>квакушка</c1>.
— Смотрите, смотрите! — кричали <p5>в третьей деревне</p5>. — Экое чудо! И <c1>кто</c1> это придумал такую хитрую штуку?
Тут <c1>лягушка</c1> уж не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:
— Это <c1>я</c1>! <c1>Я</c1>!
И с этим криком <c1>она</c1> полетела вверх тормашками <p6>на землю</p6>. <c2>Утки</c2> громко закричали; <c5>одна из них</c5> хотела подхватить бедную <c1>спутницу</c1> на лету, но промахнулась. <c1>Лягушка</c1>, дрыгая всеми четырьмя лапками, быстро падала <p6>на землю</p6>; но так как <c1>утки</c1> летели очень быстро, то и <c1>она</c1> упала не прямо <px>на то место, над которым закричала и где была твёрдая дорога</px>, а гораздо дальше, что было 
<c1>для неё</c1> большим счастьем, потому что <c1>она</c1> бултыхнулась <p7>в грязный пруд на краю деревни</p7>.
<c1>Она</c1> скоро вынырнула <px>из воды</px> и тотчас же опять сгоряча закричала во всё горло:
— Это <c1>я</c1>! Это <c1>я</c1> придумала!
Но вокруг <c1>неё</c1> никого не было. Испуганные неожиданным плеском, <c6>местные лягушки все</c6>  попрятались 
<p7>в воду</p7>. Когда <c6>они</c6> начали показываться <p7>из неё</p7>, то с удивлением смотрели <c1>на новую</c1>.
И <c1>она</c1> рассказала <c6>им</c6> чудную историю о том, как <c1>она</c1> думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия <cg>на утках</cg>; как <c1>у неё</c1> были <c2>свои собственные утки</c2>, которые носили <c1>её</c1>, куда <c1>ей</c1> было угодно; как <c1>она</c1> побывала <p3>на прекрасном юге</p3>, где так хорошо, где такие прекрасные тёплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.
— <c1>Я</c1> заехала <p7>к вам</p7> посмотреть, как <c6>вы</c6> живёте, — сказала <c1>она</c1>. — <c1>Я</c1> пробуду
 <p7>у вас</p7> <t>до весны</t>, пока не вернутся <c2>мои утки</c2>, которых <c1>я</c1> отпустила.
Но <c2>утки</c2> уж <t>никогда</t> не вернулись. <c2>Они</c2> думали, что <c1>квакушка</c1> разбилась 
<p6>о землю</p6>, и очень жалели <c1>её</c1>.
</text>